Юношеское рифмоплетство

Тут надо немного задуматься о природе стиха. В принципе, заданный Вами вопрос весьма непростой.

Дело в том, что в юности люди сталкиваются с задачей формирования для себя некой первичной картины мира, как бы пересобранной на основании чужих моделей, которыми они пользовались в детстве.

«Исходников» для этой работы довольно много — это и весьма слабые отблески воспоминаний прошлых воплощений, и пренатальный опыт и карма рода и воспитание родителей и детсад и школа — в общем — та часть жизни, что описывается первой третью натальной карты, до четвёртого дома включительно.

В общем-то это зона автоматизма, в которой фактор свободной воли как правило не слишком существенен.

Конечно, и в возрасте весьма нежном можно усмотреть приход личности, имеющей хорошую карму, или, как говорят на Востоке — благочестивой личности.
Впрочем, благочестие у двух-трёхлетнего ребёнка будет выражаться весьма странным образом — скорее всего он будет непослушным и своенравным чадом, хоть и рождённым в хорошей семье.
Почему мы говорим об этом в контексте разговора о стихах?
А потому, что на этапе раннего детства можно проследить, как род, социум втягивают человечка в сетку первичной обусловленности, через воспитание снабжая ребёнка шаблонами чужого опыта, запечатанного в учебники, каноны, режим дня и прочие матрицы.

Но мы сейчас обратим внимание на то, что касается нашей темы.
На этом первом этапе происходит овладение языком, грамматика, структурные принципы выражения себя через слово, законы построения моделей — на это уходит примерно четырнадцать лет, т.е. Прежде чем перейти к стихам человек учится говорить, общаться.
Происходит освоение законов бытовой речи.

А, вот, примерно на 15 году жизни (как раз после того, как заканчиваются два семилетних микроцикла Урана — детство и отрочество)

И человек начинает выходить за пределы опыта, который ему дан. Это символический пятый дом в карте. Это выход за границы первоначальной обусловленности. И это — принципиально иная сложность бытия.
Самым главным фактором, пожалуй, можно считать состояние неопределённости. В привычную модель мира включаются неизвестные, что сильно усложняет задачи.

И одним из важнейших факторов неизвестности оказывается опыт отношений с противоположным полом. Та самая «несчастная любовь», ранее не ожидаемая сложность , непредсказуемость.
На этом этапе человеку нужен язык, который бы позволил оперировать этими уровнениями с неизвестными. Обычный, бытовой уже не подходит. Сколько на нём не говори, всё равно не выразить, а значит и не осмыслить, не воспринять тот новый опыт, который возникает в это время.

И вот тут-то и пригождается поэзия. Поэзия, как более сложный и емкий язык, нежели бытовая речь.

Конечно, тут нам необходимо вспомнить работу Ю.М. Лотмана «Анализ поэтического текста».
Позволим себе обширную цитату, дабы лучше понять, почему востребован язык поэзии в юности.
В частности, Лотман пишет:

... на типологической лестнице от простоты к сложности - расположение жанров иное:
разговорная речь - песня - (текст + мотив) - "классическая поэзия" - художественная проза.
<...>Иногда спрашивают : зачем нужна поэзия, если можно говорить простой прозой?" - то неверна уже сама постановка вопроса.

Проза не проще, а сложнее поэзии.

Зато возникает вопрос: зачем определенную информацию следует передавать средствами художественной речи? Этот же вопрос можно поставить и иначе. Если оставить в стороне другие аспекты природы искусства и говорить лишь о передаче информации, то имеет ли художественная речь некое своеобразие сравнительно с обычным языком?
Стихотворение - сложно построенный смысл. Все его элементы - суть элементы смысловые, являются обозначениями определенного содержания.
<...>Из сказанного же вытекает, что любая сложность построения, не вызванная потребностями передаваемой информации, любое самоцельное формальное построение в искусстве, не несущее информации, противоречит самой природе искусства как сложной системы, имеющей, в частности, семиотический характер. Вряд ли кто-либо высказал бы удовлетворение конструкцией светофора, который информационное содержание в три команды: "можно двигаться", "внимание", "стой" - передавал бы двенадцатью сигналами.

Итак, стихотворение - сложно построенный смысл. Это значит, что, входя в состав единой целостной структуры стихотворения, значащие элементы языка оказываются связанными сложной системой соотношений, со-и противопоставлений, невозможных в обычной языковой конструкции. Это придает и каждому элементу в отдельности, и всей конструкции в целом совершенно особую семантическую нагрузку.

Слова, предложения и высказывания, которые в грамматической структуре находятся в разных, лишенных черт сходства и, следовательно, несопоставимых позициях, в художественной структуре оказываются сопоставимыми и противопоставимыми, в позициях тождества и антитезы, и это раскрывает в них неожиданное, вне стиха невозможное, новое семантическое содержание.
<...> нагрузку получают элементы, не имеющие ее в обычной языковой структуре. Как известно, речевая конструкция строится как протяженная во времени и воспринимаемая по частям в процессе говорения. Речь - цепь сигналов, однонаправленных во временной последовательности, - соотносится с существующей вне времени системой языка. Эта соотнесенность определяет и природу языка как носителя значения: цепь значений раскрывается во временной последовательности. Расшифровка каждого языкового знака - однократный акт, характер которого предопределен соотношением данного обозначаемого и данного обозначающего.

Художественная конструкция строится как протяженная в пространстве - она требует постоянного возврата к уже выполнившему, казалось бы, информационную роль тексту, сопоставления его с дальнейшим текстом. В процессе такого сопоставления и старый текст раскрывается по-новому, выявляя скрытое прежде семантическое содержание. Универсальным структурным принципом поэтического произведения является принцип возвращения.

Этим, в частности, объясняется тот факт, что художественный текст - не только стихотворный, но и прозаический - теряет свойственную обычной русской речи относительную свободу перестановки элементов на уровне синтаксического построения и конструкции высказывания. Повтор в художественном тексте - это традиционное название отношения элементов в художественной структуре сопоставления, которое может реализовываться как антитеза и отождествление. Антитеза означает выделение противоположного в сходном (коррелятивная пара), отождествление - совмещение того, что казалось различным. Разновидностью антитезы явится аналогия - выделение сходного в отличном.
Эти системы отношений представляют собой генеральный принцип организации художественной структуры. На различных уровнях этой структуры мы имеем дело с различными ее элементами, но сам структурный принцип сохраняется.

Приведённый выше значительный отрывок из работы Лотмана выбран для того, чтобы показать почему возникает потребность в стихах : возросшая сложность жизни вызывает и более сложную организацию языка.

Это своеобразный ускоритель и расширитель мышления у человека.
Разумеется, это не окончательный этап развития языка для понимания себя. Далее, для человека развивающегося окажется потребным ещё более сложный по сравнению с поэзией язык — язык художественной прозы, которая вовсе не равна бытовому языку, а наоборот — представляет собой следующий после стиха этап и качество мышления.

И если человек не прекратит развиваться, он будет искать языки адекватные его задачам самопознания.

И каждый раз, при переходе к другому языку, человек получает несомненный импульс обновления и расширения границ мира. В большей или меньшей мере, человек становится пророком. Так многие люди, перечитывая своё юношеское творчество поражаются тому откуда в них было то знание, тот опыт, та мимолётно промелькнувшая, но уловленная в сети строк мудрость, которая потом оказывается как бы снова утраченной.

Хотя, конечно, на самом деле, мы видим — чем точнее модель мира в стихе, тем пронзительнее догадки и ярче прозрения.

Принцип подобия, пронизывающий миры и тут поясняет многое.

"Проза не проще, а сложнее поэзии".

Истинно так. Кто пробовал оба жанра, понимает...